— Вот что, Берта, — предложил я, — допивай-ка свой пунш идавай сходим вон в тот магазин, купим тебе гавайское платье.

— Это мне-то? — фыркнула Берта. — Тебе.

— Неужели ты думаешь, что я смогу такое на себя напялить? Тычто, Дональд Лэм, с ума спятил?

— Пойми, — стал втолковывать я, — только так ты можешьразбить лед между собой и Мириам Вудфорд. Сейчас ты приехала, сидишь здесьэтакой заправской деловой женщиной, зашнурованная в свои латы, и изрыгаешьпроклятия на всех и вся. В таком состоянии ты никому не интересна. Если же тыбудешь вести себя естественно, как туземка, об этом сразу заговорят. А МириамВудфорд, насколько я могу судить, девушка импульсивная; она обожает всенеобычное и непривычное. Так почему бы, Берта, и тебе не подчиниться импульсу?Давай допивай!

Я заставил Берту быстро допить пунш, схватил ее за руку ипотащил через вестибюль в один из гавайских магазинчиков.

Войдя туда, Берта вызывающе уставилась на продавщицу, явнособираясь испытать ее на вежливость.

— Мне нужно что-нибудь гавайское! — объявила она.

— Пожалуйста, — с улыбкой ответила продавщица так жеспокойно, как если бы Берта попросила пачку сигарет. — У нас безусловнонайдется что-нибудь как раз на вас. Будьте любезны, взгляните вот на этиобразцы. Не хотите ли пройти в примерочную?

Берта перебрала одно за другим четыре или пять платьев,наконец выбрала одно и ринулась в примерочную. Через минуту она вышла оттуда срешительным видом — сам черт ей не брат! — в новом платье.

— Ну, Дональд, как я выгляжу? — Ее кураж явно объяснялсявыпитым пуншем.

— Держись прямее, — посоветовал я, — и свободнее.

— О Господи, — охнула Берта, — без пояса трудно!

— В этом-то все и дело, — вмешалась продавщица. — Из-заношения пояса ваши мышцы ослабли — им же не надо было самим работать. Апосмотрите на гавайских женщин! Они ходят ровно и прямо, и даже у полных женщинкрепкие фигуры, потому что у них хорошо развиты мышцы.

— А как они их развивают? — спросила Берта.

— Танцуют хулу.

— Я это беру, — заявила Берта. — Отошлите миссис Кул, вномер 817.

— На вашем месте я купила бы два платья.

— Хорошо, я возьму это и вон то, разрисованное пальмовымилистьями.

— В этом вы пойдете, а другое вам прислать, да?

— Пойти? — переспросила Берта. — Чтобы я вышла в этом налюди?

— Конечно, миссис Кул. Это же обычный наряд для Гонолулу. Аваши вещи мы тоже пришлем в номер.

— Я чувствую себя раздетой, — неуверенно пробормотала Берта.

— Нет-нет, вы замечательно выглядите, — заверила еепродавщица.

— Пойдем, — поддержал ее я. — Тебе лучше поскорее освоитьсяс этим платьем и вообще надо привыкать ходить без пояса.

Берта похлопала себя по бедрам и пожаловалась:

— Я рыхлая как квашня.

— Вам надо позаниматься плаванием и хулой, — серьезнопосоветовала ей девушка.

— Чтобы я танцевала хулу? — воскликнула Берта.

— Да вы что, меня разыгрываете?

— Нисколечко. Ваши мышцы моментально укрепятся. Для вас этосамая лучшая тренировка, вы научитесь двигаться изящно и ритмично.

— Это в моем-то возрасте? При моей-то фигуре?

— Да вы посмотрите на гавайских женщин! Вон хотя бы на ту.

Берта оглянулась на проходившую гавайку.

— Ладно, — решилась она. — Заверните пояс, юбку и кофту иотошлите в номер 817. Дональд, предупреждаю, если ты меня сфотографируешь ипошлешь фото в офис, то я тебя на обратном пути выкину за борт, и пусть меня заэто повесят! Не знаю, что со мной случилось, но… Пойдем, Дональд!

И мы направились обратно через вестибюль.

— Слушай, на меня все смотрят, как будто я голая, —прошептала она.

На веранде один или двое туристов, плывших вместе с нами накорабле, сначала уставились на Берту в остолбенении, а потом расплылись вулыбках. Это решило дело.

— Можете таращиться сколько угодно, — ядовито прошипела себепод нос Берта. — Чтоб у вас буркалы повылазили! Моя фигура, что хочу, то и будус ней делать!

— Вот это верно, — одобрил я. — Теперь тебе нужен хороший купальник.

— Купальник?

— Купаться лучше в купальнике. Существуют, понимаешь,некоторые обычаи…

— Я ни за что не выйду на этот пляж в купальнике, чтобы…

— Пойдем, — прервал я ее, — пройдемся и посмотрим нанекоторых загорающих. Вон, например, та женщина — наверно, в два раза толщетебя.

Берта глянула на женщину, которую я ей указал.

— Господи! — прошептала она.

— Да, — согласился я, — и тем не менее. Никто тебя здесь незнает. Ты ведь приехала не работать, а хорошо провести время. Давай, вернись вмагазин за купальником, надевай его и вылезай на пляж.

— Я сгорю, — не сдавалась Берта.

— Конечно, сгоришь. Твоя кожа тридцать лет не видела солнца.Так что вперед и на пляж! Как раз во второй половине дня солнце не такоеопасное. А водичка великолепная. Быстренько окунешься, поплаваешь, потом минутдесять — пятнадцать полежишь на вечернем солнце и намажешься хорошим лосьоном.

— Дональд, кажется, я пьяная! вдруг заявила Берта.

— Ну и что? — сказал я. — Для чего же еще мы сюда приехали?

— Мы сюда приехали, потому что нас привез этот старыйдонжуан, который теперь ругается, что я до сих пор не вышла на контакт.

— Ты никогда и не выйдешь на контакт, если будешь сидеть наверанде и накачиваться плантаторским пуншем. Давай выходи на пляж и бросайся вволны!

— Ладно, — согласилась Берта. — Кажется, сейчас я в такомсостоянии, что могу делать что угодно, и пошли они все к черту!

— А где Бикнел? — спросил я.

— Наверху, у себя в номере. Злой, как волк. Он тебя искал.Потом звонил Мире и просил передать ей, чтобы она перезвонила ему, но она этогоне сделала. Теперь он скрежещет зубами и скрипит костями, как ржавая двернаяпетля.

— Ладно, — повторил я, — вперед за купальником, а яподнимусь к Бикнелу.

— Он тебя вышвырнет взашей. Он уже вообще жалеет, что взялтебя сюда.

— Ну и отлично, — ответил я. — Значит, я явлюсь к нему сделовым отчетом.